Танкист

15 января 2015 года принято считать днем взятия Донецкого аэропорта. Мне повезло в этот день находиться там. Я публиковал видео того дня, как зачищали новый терминал. В этот же день после того, как его зачистили, Захарченко объявил, что аэропорт взят, он наш. И вот, собственно, эта дата отмечается.

Естественно, видео о взятии аэропорта публиковал не только я, говорили об этом многие. Но почему-то в репортажах незаслуженно забыто одно из подразделений, которое тоже принимало участие во взятии аэропорта. Почему-то мало говорят о танкистах, которые действительно приложили немало усилий. Хочу восполнить этот пробел.

Я поговорил с одним из старейших танкистов в плане возраста, по крайней мере с самым старшим в батальоне «Сомали». Он с самого начала формирования этого подразделения. Механик-водитель танка № 216 Сергей Румянцев. Он рассказал, как работали танкисты, что было до штурма аэропорта, кто свалил наблюдательную вышку, сделал контрольный выстрел по ней, о других моментах, которые происходили еще до штурма 15 января. И о том, что происходило после штурма, 17 января, когда украинские танки попытались прорвать оборону ДНР и когда был взорван Путиловский мост.

 

– Как ты попал в танкисты?
– Это был июль 2014 года. Сел в автобус, приехал на Южный автовокзал, добрался до ОГА. Там стояли люди на палатках и делали распределение. Подошел к казакам, поговорил с ними. Я сам родом с Кубани. Вроде земляки, одной крови, но что-то не то я почувствовал. Думаю, ладно, пойду пройдусь. Вижу, стоит палатка «Сомали», там мужичок такой пожилой. Разговорились. Он спросил, знаком ли я с техникой. Я сказал, что на тракторе ездил. Он: «Брат, тут Гиви набирает танкистов. Пойдешь?». Постоял, пообщался с ребятами. Подъехал Гиви и говорит: «Набираю 1-ю танковую роту. Ты как по технике?». Я ответил: «Что надо – вникал». И тут порыв души: давай, давай, пойду хоть повоюю. А мне говорят: «Какой воевать?». Лена-замполит мне сказала: «Старый. Будешь выходить на посты, охранять, то, се…».

 

…Место нашей дислокации скоро вычислили. Стали класть по нам боеприпасами, и мы переехали на базу «Лизонька», там пробыли недели две. Тогда пришел парень к нам, Олег, раньше служил в «Востоке», и еще один – из Луганской области. Я собрал их в экипаж. Подошел к старшему и говорю: «Так и так, смотри, адекватные пацаны, нормальные. Димон Луганский был назначен командиром, Олег – наводчиком, а я – механиком-водителем. И получилось, что стали мы первым экипажем 1-й танковой роты. Потом уже начали подвозить бойцов потихоньку, комплектовать роту. Отжали у укров танки. Выехали на учения. Должны были месяц там быть, с машинами учиться обращаться, но нас сорвали раньше. Получилось, механики-водители по разу проехали, наводчики по три раза или меньше выстрелили. Вот это все наше учение и было. Поехали на Ханженково. Там была наша база, мы там обосновались.

Знали, что уже начались бои конкретные, но нас никуда не выпускали. Мы просились. Весь ноябрь запускали танки, обслуживали их, шло распределение, кто кем будет.
В аэропорт мы выехали тремя экипажами. Мой 216-й, 215-й и «Бантик» выехали вместе. Нас сразу привезли под мост. Мы стали под ним. Это был конец ноября, первые числа декабря. Мотороловцы там уже стояли. Заселились к ним в один вагончик, как раз на въезде. Нас 9 человек и они… Сидели кучно. Приехали Гиви с Моторолой, осмотрели, как обосновались. Затем сели по машинам и с командирами поехали на точки.

 

Нам показали дорогу, подъезды, откуда работать. Сказали: куда отходить, ищите сами. Понимаешь, как получилось, поступила команда: езжайте, работайте. А куда стрелять? Туда… А где? Там где-то…

Командиры наши – молодцы. Этого у них не занимать. Основное показали, объяснили. Сами понимали, что мы вояки никакие пока. Никто опыта не имеет. Я раньше танкистом не был, и ребята мои не были. Дня четыре мы там побыли. Потом нас срывают обратно в Ханженково, но уже через три дня поднимают по тревоге и мы снова выезжаем в аэропорт. И после того, с середины декабря, мы уже как начали укров кошмарить – и так, пока не освободили.

 

Выезжаем на боевую позицию. Три снаряда – в наблюдательную вышку аэропорта, а дальше, надо отдать должное, Гиви нас корректировал. Постоянно. Выезжать старались каруселью: один на подхвате, второй едет назад, третий выезжает. И кто бы что ни утверждал, но последний выстрел по вышке совершил экипаж танка 215 – Мальков из Иловайска, Макс из Славянска и мехвод Москва. Валили вышку все, но последний выстрел, контрольный, сделал именно этот экипаж.

Потом работали по новому терминалу. Как-то стоим на площадке у «Метро» и слышу, совсем рядом разрывы. Думаю, что за беда, ответка, что ли? А потом поняли. Елки-палки, это же каштаны. Олег выстрел делает осколочным, а они, каштаны, там такие густые, что снаряд взрывается, попадая в ветки. Вот так опыт приходит. Давай менять место. Поменяли позицию – сразу по прямой до вышки километра полтора и терминал со стороны «Вольво-центра». Занимались тем, что разбивали плиты на взлетной полосе. Противник тогда по взлетке маячил, а плиты мешали. Вот и была задача – бить плиты, чтобы им негде было прятаться.Поставили мне задачу прикрывать десант. Работали там, где стояли мотороловцы. Там ангар такой железный был, шахта лифта. Укры в нем устроили амбразуру. Бетон такой был, что ребята долбали его и ничем не могли его повредить. Моторола попросил нас помочь подуспокоить укров.

 

– По вам же тоже работали. Когда я был в аэропорту, то видел много пожженных танков.
– Наши, «сомалийские» танки – только те, что остались под Путиловским мостом. Во время штурма аэропорта ни один из наших не погиб.

 

– Я помню, в ноябре была информация: нашли наших танкистов со связанными руками. Говорят, что укры их привязывали к танкам и таскали.
– Командир разведки отдельного танкового батальона армии ДНР, позывной «Писатель» – изуродовали, зубы вырывали плоскогубцами. К танку на проволоку прицепили – и по всему аэропорту … В общем, издевались как могли.

В моей роте не было погибших. Я выезжал – знал, куда еду, куда уйти, где у меня запасная позиция, где укрытие. Но все равно укры долбили. Вычисляли. У меня зубов нет – танк раз так подкинуло взрывом, что зубы повыбивало. Смотрю наверх – а там небо. Не понял сначала. Потом танк упал. Но мы отработали полностью.

 

Было однажды, что ОБСЕшников чуть не размолотили на вышке. А получилось так. Выезжаю из воинской части, поворот и прямо по курсу – вышка, полтора километра где-то – три снаряда святые. Подъезжает Моторола с Гиви, и Арсен говорит: «Сейчас выезжает моя ЗУшка, ты за ней. Останавливаешься, и она будет давать тебе целеуказание трассерами, куда работать». Добро, задачу понял. Подъехали. Стоим возле «девятины» (девятиэтажка. – Прим. ред.), ждем. ЗУшка проскочила, мы за ней. Проезжаем воинскую часть. До поворота осталось метров 300-400, готовимся работать, я люк задраиваю, Олег начинает прицеливаться. Вышка как раз по прямой. Уже готовы стрелять, и тут команда: «Отбой! Танк, отбой! Отбой!». Выяснилось, что на вышку к украм заехали ОБСЕшники. А ЗУшка мотороловская отработала, но по терминалу. А так бы мы долбанули по ним.

 

– Скандал бы был международный, если бы их положили.
– Новых бы прислали. Знаешь, так бывает: есть что вспомнить, да рассказать нечего. Все слилось в один день. Ну представь, минимум по 5-6 выездов в день. Зима. Отработал, приезжаешь, заряжаешься, доложил и выехал снова. Наши два танка, 215-й и 216-й, как выехали из Ханженково, так до самого конца. Другие менялись, а эти два танка – коняки, не подвели, не было особых проблем.

 

– 15 января были уже зачистки в аэропорту, но 17-го танки противника пошли в контратаку.
– Ротный, Антон, прибыл после обеда 17 января, сел на место наводчика, и мы поехали на терминал. Работали возле котельной. Видел потом два дыма черных. Сообщили, что мы две «бэхи» (БМП. – Прим. ред.) спалили. Именно наш экипаж. Это было во время прорыва на монастырь.

Никто тогда не сказал, что начался штурм. Мы выезжаем, два танка. Один едет на парковку, я стал вплотную к терминалу. Мы работаем. Гиви приказывает первый этаж не трогать. В основном – третий, второй. По первому – не бить вообще. Все понятно. Работаем. Кончаются снаряды. Обычно в такой ситуации докладываем и уходим перезаряжаться. По рации доложили обстановку. В ответ: «Стойте там». Стоим. С позиции «Утес» командир работает. Но уже и у него закончился боекомплект. Доложили. В ответ: «Стойте там, делайте грозный вид». Смотрю, мотороловцы из «Спарты» пошли вперед один за одним. Передал ребятам в танке, что наши пошли. Так и делали грозный вид, пока мотороловцы не закрепились полностью. Повезло, в рубашке родились. Там бы выйти кому со второго этажа и из гранатомета по нам… и все. А грозный вид делали так: Олег башней крутит, я взад-вперед, влево-вправо, на месте кручусь танком. Так было.

 

Что с Путиловским мостом? Кто взорвал? Почему? Кто там остался?
– Мой танк на Путиловском. Два танка были мостом завалены, один – за железкой. Я тогда был на танке, словил первый снаряд при контратаке укров. Мы там заряжали боекомплект. Накануне, 16-го числа, под мост завезли три КамАЗа снарядов. Мы их выгружали. До этого было затишье. Мы выезжали работать по остаткам вышки или по Авдеевке, стволы задирали и работали по девятиэтажке, где засели укропы. Приехал командирский танк 210-й, а тут мотороловская техника забарахлила, и он потянул ее на ремонт. Наши все три танка заехали под мост. Вылезаем из машины, приступаем к работе. Пацаны уже спрыгнули на землю, а я стою на танке. Слышу, прямо на нас танки идут. Поднимаю глаза, вижу: вроде «востоковские». Почему я подумал, что это «Восток»? «Востоковцы» так работали: выезжает их танк с моста, отработал и сразу возвращается назад, в город. У них половина ствола покрашена белым для отличия.

 

Так вот, смотрю: едут танки со стороны Спартака с покрашенными дулами. Ну и спокойно продолжаю свое дело. У меня даже мысли не возникло, что это могут быть чужие танки, ведь впереди были наши блокпосты. Эти танки так и прошли без единого выстрела. И тут вдруг взрыв. Меня скидывает с танка, я лечу, кувыркаюсь. В голове срабатывает: работают минометы? Побежал к танку, чтоб укрыться в нем. От первого прилета, как я понял позже, меня спасла железнодорожная насыпь, взрывной волной меня откинуло. Потом был второй прилет. Очнулся, встал, смотрю, лежит Рома Мальков. Я к нему. Поднимаю его и говорю, пошли через гаражи в сторону «девятины», по прямой. Так и тащил его. И как только увидел я наших ребят, положил Ромку на землю и стал их звать. Подбежали они и я все… дальше ничего не помню. Пришел в себя уже в госпитале…

Танки наши погибли, но все экипажи остались живы. Их спас вагончик мотороловский, который перегородил путь этим танкам, стоял прямо на их пути. Укры стали бить по вагончику, по нашим танкам, а мы-то все тогда снаружи были. Повезло, что танк «Спарты» увезли на ремонт и ребят Моторолы никого не было, они все были на позициях. Слава богу, что никого там не было!

 

В госпиталь попало трое наших танкистов: у меня контузия сильная, у Ромы ранение осколочное, Москва – с ранением в ногу. Вот и все наши потери плюс три танка.
Вот что это было? Думай сам. Ведь уже везде тишина была. Тихо-тихо. Аэропорт уже наш. Танки заглушили, расслабились. Но погоду мы сделали. Танк 215 Малькова, рекорд – 7 выездов в день. Представь, как крутились.

 

Что еще интересного? Когда взяли аэропорт, приехал Захарченко. Мы стоим, он подошел и говорит: «Молодцы! За то, что взяли аэропорт, кресты, т.е. награды ваши, у меня в сейфе уже лежат». А я возьми и скажи ему: «Батя, а сто грамм неграм дать?». А он: «В смысле, старик?». Я говорю: «Приехал с той стороны. Жилья у меня нет. Сейчас турнут меня из армии и куда идти? А он в ответ: «Будет первое пленарное заседание – будем решать квартиры». Небось, до сих пор еще не сели заседать.

Сейчас у меня так: я служу, старший сын служит, меньший служит… Квартиру снимаю. Старший тоже снимает. Внучка родилась тут уже. Меньшему как 18 исполнилось, тоже пошел служить.
Завтра снова на службу. Сейчас полегче стало. Увольнительные более-менее стали давать.

 

Кого еще вспомнишь из достойных танкистов?
– Все достойные. Косой из Иловайска, Дед, Дюс, Карс, Серега Терливый, Серега Помор, кстати, тоже доброволец – россиянин, Морячок, Доха. Царство Небесное Сане Баскету – иловайский парень, механик-водитель… На «девятине» (где штаб) прилетело ему из миномета. У Сани рост был 2,15 метра. Все удивлялись, как он в танке помещается. Никто не верил, что он мехвод. Погиб молодой, жалко…

 

Спасибо за рассказ, за то, что заполнили хоть немного пробел о роли танкистов в штурме Донецкого аэропорта. На самом деле очень важной роли.

– Хочу вот что сказать. Давайте помнить тех, кто погиб. Они погибли за нас. Не забывать живых, потому что они защищают нас. Ну а победа будет за нами!


Михаил Полынков

Читайте также: